Сижу и улыбаюсь: я – человек противоречий. Люблю лето, но не люблю жару. Тепло – да, солнечные лучи, ласкающие кожу и покрывающие ее золотистым загаром, море зелени, уют маленьких летних кафе в парке, где можно лакомится мороженным, шум фонтанов, прогулки на велосипеде, тепло нагретого песка. Как много в этом слове «лето»…
Но это лето не теплое, оно жаркое. От невозможной жары не спасают ни вентиляторы, ни кондиционеры; и ты плавишься, как мороженное в твоем стаканчике, когда долгожданный ветерок обдает тебя волной раскаленного воздуха. Удушающие испарение от асфальта не дают нормально дышать, а от холодной воды скорее заработаешь ангину, чем утоление постоянной жажды.
В такую погоду я стараюсь сбежать - я в любую погоду стараюсь сбежать - в свой личный кусочек рая. Вот и сейчас я здесь. Сижу на примятой траве пологого берега, даже не расстелив полотенца. Писать в подобной позе неудобно, блокнот то и дело норовит съехать, но вода, ласкающая ноги, дарит такое блаженство, что менять позу неохота.
Люблю маленькие провинциальные городки за их неспешность и покой, в который окунаешься, едва съезжая с трассы, словно пересекая невидимую границу. Приятная тишина полупустых улочек ранним утром, шелест листвы и крики петухов – нехитрое счастье уставшей от городской суматохи. Долгожданная и такая желанная сейчас прохлада проточной воды мгновенно успокаивает разгоряченную кожу и нервы. Кажется, сейчас на речке только двое: я – на пологой части левого берега, и мальчик-рыбак на мосту. Не вижу отсюда, что он поймал, по-моему это- карп, но искренне удивляюсь, что в такой небольшой речушке водится такая рыбина. С другой стороны я всегда на мелководье.
Люблю это укромное местечко, невидимое с парапета за высокой травой, распространяющий вокруг себя изумительный аромат (похоже, в этих зарослях есть чабрец). Вдыхаю полной грудью, вслушиваясь в стрекотание птиц; сегодня впервые услышала здесь филина. Неподалеку от меня устроилась лягушка – наблюдаю за ней краем глаза еще с тех пор, как увидела ее на листе кувшинки, распустившей свой крупный желтый бутон. Увы – не пахнет, что не мешает стрекозам периодически садиться на него. С негромким плеском земноводное покинуло меня – жара начинает увеличиваться. Провожаю ее взглядом, пока не скрывается под одним из широких листьев цветка. Несмотря на метровую глубину можно спокойно разглядывать каменистое дно – настолько прозрачная вода; чем я и пользуюсь, наблюдая за мальками и мелкой рыбешкой, которых здесь большое количество. Настолько ручной рыбы я не видела больше нигде. Красноперки, а особенно подросшие уже сомики (сдается мне из чьего-то аквариума) подплывают близко к любому купающемуся. И не купающемуся тоже – пришедшей попить кошке приходится отгонять их лапой. Достаю специально купленный пирожок с мясом – вся территория – кошачья вотчина. Не знаю, сколько здесь кошек, наверное, больше пятидесяти. Пушистый компаньон устраивается в тени со своей законной данью, оставляю меня продолжать свои заметки. Стайка голубей усаживается на растущем неподалеку тополе, привлеченная запахом выпечки, негромко переговариваясь между собой.
Маленький рыбак ушел – берега постепенно заполняются людьми, распугивающими рыбу, хоть они и окунаются гораздо выше нас. Общая музыка пополняется скрипом дощатого мостика и негромкими разговорами во время прерывающегося журчания ключей. Начинает плыть колокольный звон – обедня. Такой необычный перелив только в местном монастыре. Закрываю глаза, наслаждаясь.
Но это лето не теплое, оно жаркое. От невозможной жары не спасают ни вентиляторы, ни кондиционеры; и ты плавишься, как мороженное в твоем стаканчике, когда долгожданный ветерок обдает тебя волной раскаленного воздуха. Удушающие испарение от асфальта не дают нормально дышать, а от холодной воды скорее заработаешь ангину, чем утоление постоянной жажды.
В такую погоду я стараюсь сбежать - я в любую погоду стараюсь сбежать - в свой личный кусочек рая. Вот и сейчас я здесь. Сижу на примятой траве пологого берега, даже не расстелив полотенца. Писать в подобной позе неудобно, блокнот то и дело норовит съехать, но вода, ласкающая ноги, дарит такое блаженство, что менять позу неохота.
Люблю маленькие провинциальные городки за их неспешность и покой, в который окунаешься, едва съезжая с трассы, словно пересекая невидимую границу. Приятная тишина полупустых улочек ранним утром, шелест листвы и крики петухов – нехитрое счастье уставшей от городской суматохи. Долгожданная и такая желанная сейчас прохлада проточной воды мгновенно успокаивает разгоряченную кожу и нервы. Кажется, сейчас на речке только двое: я – на пологой части левого берега, и мальчик-рыбак на мосту. Не вижу отсюда, что он поймал, по-моему это- карп, но искренне удивляюсь, что в такой небольшой речушке водится такая рыбина. С другой стороны я всегда на мелководье.
Люблю это укромное местечко, невидимое с парапета за высокой травой, распространяющий вокруг себя изумительный аромат (похоже, в этих зарослях есть чабрец). Вдыхаю полной грудью, вслушиваясь в стрекотание птиц; сегодня впервые услышала здесь филина. Неподалеку от меня устроилась лягушка – наблюдаю за ней краем глаза еще с тех пор, как увидела ее на листе кувшинки, распустившей свой крупный желтый бутон. Увы – не пахнет, что не мешает стрекозам периодически садиться на него. С негромким плеском земноводное покинуло меня – жара начинает увеличиваться. Провожаю ее взглядом, пока не скрывается под одним из широких листьев цветка. Несмотря на метровую глубину можно спокойно разглядывать каменистое дно – настолько прозрачная вода; чем я и пользуюсь, наблюдая за мальками и мелкой рыбешкой, которых здесь большое количество. Настолько ручной рыбы я не видела больше нигде. Красноперки, а особенно подросшие уже сомики (сдается мне из чьего-то аквариума) подплывают близко к любому купающемуся. И не купающемуся тоже – пришедшей попить кошке приходится отгонять их лапой. Достаю специально купленный пирожок с мясом – вся территория – кошачья вотчина. Не знаю, сколько здесь кошек, наверное, больше пятидесяти. Пушистый компаньон устраивается в тени со своей законной данью, оставляю меня продолжать свои заметки. Стайка голубей усаживается на растущем неподалеку тополе, привлеченная запахом выпечки, негромко переговариваясь между собой.
Маленький рыбак ушел – берега постепенно заполняются людьми, распугивающими рыбу, хоть они и окунаются гораздо выше нас. Общая музыка пополняется скрипом дощатого мостика и негромкими разговорами во время прерывающегося журчания ключей. Начинает плыть колокольный звон – обедня. Такой необычный перелив только в местном монастыре. Закрываю глаза, наслаждаясь.