Название:Возвращение
Автор:стерва Катерина
Рейтинг: PG
Жанр: Гет, Romance, Драма
Фандом: Первородные
Сезон: AU к 3х14
Персонажи: Давина/Кол, ОЖП
Краткое содержание: Все смешалось в моей голове: недовольство от смерти Джексона, рассказ Кола о встречах с ведьмами Сайласа, желание Давины любой ценой вернуть своего парня, и получилось это
Disclaimer: Все права на персонажей принадлежат их законным владельцам, никакой материальной выгоды от создания и распространения данного материала я не получаю
Предупреждение: AU, ООС
Статус: завершен
Давина чувствует, как отчаянно колотиться сердце, но лишь сжимает зубы, не позволяя страху остановить себя
Давина чувствует, как отчаянно колотиться сердце, но лишь сжимает зубы, не позволяя страху остановить себя. Тех крох информации, что с трудом удалось раздобыть недостаточно, чтобы представить кто и что ее ждет, но одно она знает точно – если Даника разозлиться, противопоставить ей будет нечего. Поэтому Давина отчаянно надеется, что ей найдется, что предложить взамен: информацию, силу – она готова отдать все, лишь бы вернуть Кола.
То, что он сам ничего не говорил о знакомстве со столь могущественной ведьмой, настораживает, но не останавливает. Сейчас Клэр готова даже на сделку со Стрикс, только бы и этот план не обернулся прахом. Она пережила достаточно разочарований, чтобы отобрать у нее еще одну надежду.
Старое крыльцо скрипит, заставляя замирать на каждом шаге, и Давина быстро вытирает вспотевшие ладони о кофту. Чтобы ее не ждало, она выдержит это.
Дом кажется нежилым. Не просто пустым, а покинутым много лет назад и протяжный вой петель облупившейся двери бьет по натянутым нервам. Она не стучит – не видит смысла, судорожно сглатывая, но делая шаг в непроглядный мрак комнаты. Кол. Все ради Кола. Давина оживляет его в своих мыслях и чувствует, как становится легче дышать. Это самовнушение, но оно помогает.
- Безрассудно.
Клэр вздрагивает от неожиданности, но темнота мешает что-либо увидеть, а голос, кажется, звучит ото всюду.
- Я хочу поговорить. – Она старается быть уверенной, но кажется себе пищащим мышонком.
- Говори.
Все такой же спокойный голос заполняет собой пространство.
Давина вытягивает руку, пытаясь найти стену или какой-либо предмет, за который можно зацепится в этом мраке, но не чувствует ничего.
- Мне нужна помощь. – Она заранее продумывала речь, подбирая фразы, но сейчас в голове не осталось ничего. Только Кол, только их воспоминания, чтобы не потерять себя в этом нигде.
- Слишком высокая плата.
Давина понимает, что Даника наслаждается, играя с ней. Наверное, она не первая, пришедшая с просьбой, и подобные фокусы позволяют оставить самых отчаянных или отчаявшихся, готовых заплатить любую цены за обретения желаемого. Она подходит под обе категории.
- Я согласна на любую.
Что угодно и когда угодно, даже жизнь, неважно свою или чужую. Она дошла до той точки, когда цена, действительно, не имеет значения. Оставленная один на один со своим горем, преданная теми, кто клялся помочь, она без колебания отдаст их жизни Данике, если та захочет.
- Уходи. – Теперь голос насмехается. – Уходи, Давина Клэр и помни: он того не стоит.
Внезапно распахнувшаяся дверь прорезает мрак, едва освещая узкий длинный коридор, совершенно лишенный мебели.
Давина чувствует закипающую злость. Почему они все твердят, что он не достоин? Откуда ей знать? Знать, какой он на самом деле, привыкший прятаться за своей маской; какое у него сердце, привыкшее быть никому не нужным; и как на самом деле он хочет быть с семьей, вспоминающей о нем, только когда им требуется помощь. Ей совершенно не нужен опыт или знания о жизни, чтобы понять по его глазам в момент своего признания, что никто и никогда не говорил ему, что любит. Что и от нее он не ждал подобных слов. Они ничего не знают, привыкшие видеть то, что им хочется и забывшие о Коле сразу же, после его смерти.
- Нет.
Спустя секунды она чувствует, как что-то сдавливает горло. Сильная ледяная хватка медленно перекрывает столь необходимый кислород и Давина отчаянно цепляется за остатки воздуха в легких, понимая, что надолго ее не хватит. Невидимая рука сжимает медленно, давая шанс передумать, но сдаваться Клэр не намерена. Темнота перед глазами заслоняет скудный свет и ее тело падает рядом с захлопнувшейся дверью.
В себя она приходит так же медленно. Горло горит, словно его долго царапали наждачной бумагой, но Давина не подает виду, стараясь осмотреться.
Комната выглядит как декорация к плохому ужастику, а не пристанище настоящей ведьмы. Разбитая посуда, перепачканные чем-то котлы, банки с непонятным содержимым и даже большой черный кот, устроившийся на огромном столе. Давина хмурится от этой театральности уличных шарлатанов, так же, как и от выставляемого напоказ запустения. Ржавые пружины кровати скрипят в такт ее движениям, а потом замирают, резко взвизгнув, когда она замечает лежащего у противоположной стены человека.
Давина едва не падает, резко спрыгивая с кровати, а потом бежит, спотыкаясь о разбросанные по полу старинные книги, чтобы больно разбив колени о грязный пол, понять, что перед ней восстановленное из праха тело Кола. Тело, в которое можно вернуть душу, заключив куда менее рискованные сделки.
Теперь она должна сделать все, чтобы это тело принадлежало ей. Давина отчаянно сжимает в горячих ладонях бесчувственную руку, не замечая, что щеки уже мокрые от слез, разбитые колени кровоточат, а платье перепачкано грязью. Это даже не он, всего лишь пустая оболочка, и Клэр клянется себе вдохнуть в нее жизнь, чтобы увидеть, как эти бледные губы растягиваются в той самой улыбке, от которой у нее замирало сердце.
- Как сентиментально.
Давина чувствует насмешку, как пощечину и резко повернувшись, сразу отшатывается назад. Она не так представляла себе могущественную ведьму, чье имя заставляет хмурится даже Стрикс, но теперь понимает их.
Ее сила такая же ощутимая как черный хлопок кофты, заполняла собой всю комнату, резонируя от стен и окутывая хрупкую фигуру наподобие ауры, вызывала инстинктивное желание защититься.
Давина никогда не чувствовала подобного и сейчас испытывала суеверный ужас, пусть и не собирала его показывать, гордо вздернув подбородок.
Кривая усмешка единственная реакция на этот молчаливый вызов, как и равнодушный взгляд, которым окинула ее Даника, обходя стол.
- Ты так глупа, что в это даже слабо вериться. Я могу запросить любую цену, и теперь тебе придется ее заплатить.
Давина молчит. От неудобной позы затекла шея – Даника возвышается над ней благодаря росту и шпильками, и рассмотреть в колеблющемся свете свечей занавешенное волосами лицо невероятно сложно.
- Больше того, что у меня уже отняли, ты не попросишь.
Неприкрытая горечь этих слов бьет наотмашь сухой констатацией факта. Давина так решительна, потому что ей нечего терять кроме жизни, но без Кола и она ей не нужна. Все, что придает ей сил, это возможность его возвращения, разумеется, есть еще месть, но она не принесет облегчения – Клэр это знает.
- Ошибаешься. – Сочувствие в голосе Даники пугает, и Давина радуется, что длинные рукава кофты, скрывают бегущие по телу мурашки.
Ведьма больше не обращает на нее внимания, оставив со своими мыслями и страхами занятая приготовлением чего-то на своем огромном столе под неотрывным кошачьим взглядом; а Давина всматривается в бледное лицо Кола, готовясь принять любые последствия своего решения. Она уже поняла, что попала в хорошо подготовленную западню, раз за разом совершая нужные Данике поступки, пока собственноручно не захлопнула дверцу, появившись в этом доме.
- Пей.
Странная зеленая жидкость едва уловимо пахнет ванилью, но горечь настолько сильная, что Давина едва может сделать пару глотков.
- Пей, времени все меньше.
Это звучит настолько зло и безапелляционно, что Клэр послушно глотает оставшееся, долго судорожно кашля и гадает, что именно приняла. Перед глазами все плывет, а в голове появляется странный шум, похожий на рев огромного количества сирен.
Она не сопротивляется, когда ее поднимают на ноги и даже не спрашивает куда ведут, только послушно опускается на знакомую кровать, тут же заваливаясь на бок, не способная сидеть прямо.
- Кол когда-нибудь рассказывал как это случилось? – Даника указывает на свое бессмертное тело. – Почему он убил меня?
- Нет. – Пересохшие губы едва подчиняются, а гул становится нестерпимым. Она обхватывает голову, зажимая уши, словно это может заглушить шум, принести хоть секунду облегчения.
Даника смотрит на нее равнодушно, чуть поджав губы, пальцами правой руки перебирая браслет. Давина видела такой дважды: на старой фотографии и на руке лежащего у стены тела.
- Я не прощаю предательства. – Голос Даники звучит ровно и совсем близко, перекрывая жуткую какофонию. Слова впиваются отравленными стрелами, мгновенно распространяя яд и делая еще хуже измученному сознанию. – Кол понимал это, поэтому ничего не сказал о проклятье, опасаясь цены за спасения, хотя знал, что я могу его снять. Он так боялся, что его семья узнает обо мне и использует против него, что предпочел умереть, только бы скрыть свою тайну.
Жуткая музыка начала постепенно стихать, оставляя Давину наслаждаться блаженной тишиной. Даника внимательно рассматривала Клэр; легкая улыбка исказила омерзительно красивое лицо, явив просто симпатичную девушку, чьи неподвижные мудрые глаза, выдавали истинный возраст, гораздо больший, чем казалось на первый взгляд.
Постепенно зрение пришло в норму, а тело перестала сотрясать дрожь, и Давина смогла не только разглядеть сидящую рядом ведьму, но и почувствовать прохладу руки, обхватившей запястье. Пошевелиться не было сил, и она только тяжело вздохнула, заранее соглашаясь с дальнейшим.
- Вряд ли это хуже вырванного сердца Хейли. Хотя, уверенна, добрый Джексон пожертвовал бы собой ради любимой супруги. – Голос снова равнодушен, как и лицо и Давина задается вопросом не было ли все предыдущие бредом ее измученного сознания.
Она не знает сколько находится здесь – минуты или часы, казалось, что само время перестало существовать, стоило ей ступить на порог этого странного дома, оказавшись во власти жестокой хозяйки. Тяжесть полученных откровений давит на плечи и разрывает сердце на миллионы кусочков; Клэр чувствует себя измученной и даже образ Кола в памяти больше не приносит облегчения, становясь каким-то выцветшим, как черно-белый снимок, найденный в одной из его книг. Данике удалось забрать гораздо больше того, что Давина могла отдать.
Глаза начинают слипаться от усталости или принятого зелья и Давина отчаянно стремится озвучить глупую просьбу, понимая, что не успеет это сделать и не сможет поймать первый взгляд вернувшегося Кола. Рука на запястье сжимается все сильнее, а готовое выскочить из груди сердце замирает, чтобы спустя две бесконечно долгие секунды забиться снова, гораздо быстрее положенного ритма; но крепко спящая Давина уже не обращает на случившееся внимание.
Теперь Давина точно знает, как выглядит месть. Этот плотный изумрудный туман, сладко пахнущий и поглощающий все существующие, еще долго будет преследовать ее в кошмарах. Она не может пошевелиться, разглядывая стену напротив и гадая, сколько прошло времени. Достаточно, чтобы Кол смог перенести ее сюда – в дом семьи первородных, свой дом, где она когда-то занимала комнату. Здесь ничего не изменилось, даже голоса за дверью почти те же, и если закрыть глаза, можно попытаться уверить себя, что события последних месяцев просто странный и страшный сон.
Давина моргает, управляя единственными подвластны ей сейчас мышцами, рассеянно вслушиваясь происходящее за дверью. Должно быть Кол рассказал им, или они сами увидев их, поняли, смысл разговора не доходит до уставшего сознания, словно все разом заговорили на другом языке. Давина узнает сердитый голос Марселя, обеспокоенные Хейли и Элайджи, недоумевающий Фреи и устало обреченный Кола, задаваясь вопросом: кем или чем стала. Магия привычно ощущается на кончиках пальцев, жажды нет, а сердце бьется быстро и ровно; сей час Клэр жалеет, что не расспросила Данику о ее сущности.
Конечно, она слышала о еретиках и ведьмах крови, встречала упоминания о «бессмертных колдунах» и отступниках, но это были легенды, содержащие слишком мало информации, а встретить их живое воплощение казалось чем-то настолько фантастическим, что Давина даже не дочитывала попадавшееся до конца.
Луч солнца замер в нескольких сантиметрах от ее руки, и Клэр отчаянно хочет дотянуться до теплой светлой полоски, отмечая задернутые, хоть и не плотно, шторы. Рука остается неподвижной, Давина хмурится, расширившимися глазами наблюдая за моментально вспыхнувшими свечами. Она не может контролировать свою магию – осознание приходит внезапно, застревая в горле комом ужаса и слезами отчаянья в глазах. Она не может себе позволить быть слабой и бесполезной, не сейчас, когда вернувшийся Кол отправится разбираться с последствиями ее решений и вытаскивать семью из очередных неприятностей.
- Все хорошо, Ди, я сейчас потушу их. – У Марселя усталые голос и вид, но сказанное он выполняет без промедления.
А еще почему-то холодные руки, когда он осторожно сжимает ее ладонь, садясь на пол возле кровати. Давина разглядывает его лицо, ощущая странный зуд в деснах, и радуется, что не может выдать обуревающие ее чувства. Вероятно, Марселю это и не нужно, заглядывая ей в глаза, он поясняет:
- Кол сейчас принесет кровь.
Давине кажется, что она подожжет шторы от охватившего ее беспокойства и она крепко зажмуривается, стараясь справится с эмоциями. Марсель гладит ее по волосам, уговаривая, что все будет хорошо, что она справится, а они не дадут ей наделать глупостей; и Клэр чувствует, как слеза обжигает щеку, она тут же моргает, стараясь справиться с собой, и даже немного радуется, что появившийся Кол не замечает мокрый след.
- Ты должна выпеть. – Жидкость в стакане не имеет запаха и Давина удивленно смотрит на своего парня, жалея, что не может задать вопрос.
Тело понемногу приходит в норму, но сесть без посторонней помощи не получается, и Колу приходится придерживать ее под спину, поднося стакан к губам.
Кровь оказывается омерзительной. Давина хорошо помнит этот противный металлический привкус во рту, появляющийся во время сильных заклинаний; но сейчас густая соленая жидкость настолько непереносима, что Клэр выплевывает ее быстрее, чем успевает подумать: белая постель окрашивается в красные брызги, глаза Марселя и Кола становятся круглыми, а вошедшая Фрея роняет кольцо. Давина удивленно смотрит, как катится по ковру изящное украшение с лазуритом, думая, что оно вовсе ей не нужно; выворачиваясь из удерживающих объятий, не слушая возражений и просьб, она смело тянется к манившему лучу, и понимает, что ошибалась.
Руку пронзает чудовищной болью, исторгая из горла какой-то чужой вскрик, и спустя мгновения палец уже украшает кольцо, шторы задернуты плотно, а сама она прижимается к Колу, цепляясь слабыми руками за ткань его футболки и судорожно дышит, стараясь понять произошедшее. Вампир, не питающийся кровью, такой же нонсенс, как не заживающие ожоги на ее руке; она пытается заглянуть в глаза Колу, но он упорно прячет взгляд, целуя ее в макушку, а Марселя практически вытаскивает в коридор Фрея, что-то говоря о старой книге Далии.
- Даника – одна из ведьм Сайласа? – ей следовало догадаться раньше, вспомнив все, что он говорил о прошлом в этом городе.
- Да. – Кол снова целует ее волосы, пытаясь загладить вину за свои бесконечные секреты, обернувшиеся подобной ситуацией.
- И она дала мне его снадобье? - на взгляд Давины, Даника скорее уж последовательница Кэтсии, столь же жестоко отомстившей обманувшему ее возлюбленному, но сделавшая это более изощренным способом. – Разве я не должна пить кровь?
- Будешь позже. – Его облегчение от этого спокойного принятия не передать словами. Кол никогда не сомневался в Давине, обязанный ее характеру многим, в том числе и своим возвращением к жизни, но сегодня как никогда боялся, что именно он сыграет роковую роль. – Мне следовало тебе рассказать.
- Я все равно пошла бы к ней. – Только использовала бы этот шанс гораздо раньше. – Я не жалею, о том, что сделала.
Кол знает, что она не лжет. Его маленькая храбрая ведьма действительно не думает жалеть о сделанном, наслаждаясь его объятиями и Майклсон в который раз задается вопросом, чем заслужил такую преданность.
- Кол!
Давина уже не в первый раз зовет его, и чтобы отвлечься от своих мыслей он наклоняется для поцелуя, удовлетворенно хмыкая, когда с жадностью отвечает, притягивая его ближе. Впервые за день случившееся отходит на второй план. Недовольств Марселя, проблемы с Клаусом, Даника, с которой он обязательно разберется, все это остается за дверью, а здесь и сейчас, он – живой целует свою Давину Клэр.
Автор:стерва Катерина
Рейтинг: PG
Жанр: Гет, Romance, Драма
Фандом: Первородные
Сезон: AU к 3х14
Персонажи: Давина/Кол, ОЖП
Краткое содержание: Все смешалось в моей голове: недовольство от смерти Джексона, рассказ Кола о встречах с ведьмами Сайласа, желание Давины любой ценой вернуть своего парня, и получилось это
Disclaimer: Все права на персонажей принадлежат их законным владельцам, никакой материальной выгоды от создания и распространения данного материала я не получаю
Предупреждение: AU, ООС
Статус: завершен
Давина чувствует, как отчаянно колотиться сердце, но лишь сжимает зубы, не позволяя страху остановить себя
Давина чувствует, как отчаянно колотиться сердце, но лишь сжимает зубы, не позволяя страху остановить себя. Тех крох информации, что с трудом удалось раздобыть недостаточно, чтобы представить кто и что ее ждет, но одно она знает точно – если Даника разозлиться, противопоставить ей будет нечего. Поэтому Давина отчаянно надеется, что ей найдется, что предложить взамен: информацию, силу – она готова отдать все, лишь бы вернуть Кола.
То, что он сам ничего не говорил о знакомстве со столь могущественной ведьмой, настораживает, но не останавливает. Сейчас Клэр готова даже на сделку со Стрикс, только бы и этот план не обернулся прахом. Она пережила достаточно разочарований, чтобы отобрать у нее еще одну надежду.
Старое крыльцо скрипит, заставляя замирать на каждом шаге, и Давина быстро вытирает вспотевшие ладони о кофту. Чтобы ее не ждало, она выдержит это.
Дом кажется нежилым. Не просто пустым, а покинутым много лет назад и протяжный вой петель облупившейся двери бьет по натянутым нервам. Она не стучит – не видит смысла, судорожно сглатывая, но делая шаг в непроглядный мрак комнаты. Кол. Все ради Кола. Давина оживляет его в своих мыслях и чувствует, как становится легче дышать. Это самовнушение, но оно помогает.
- Безрассудно.
Клэр вздрагивает от неожиданности, но темнота мешает что-либо увидеть, а голос, кажется, звучит ото всюду.
- Я хочу поговорить. – Она старается быть уверенной, но кажется себе пищащим мышонком.
- Говори.
Все такой же спокойный голос заполняет собой пространство.
Давина вытягивает руку, пытаясь найти стену или какой-либо предмет, за который можно зацепится в этом мраке, но не чувствует ничего.
- Мне нужна помощь. – Она заранее продумывала речь, подбирая фразы, но сейчас в голове не осталось ничего. Только Кол, только их воспоминания, чтобы не потерять себя в этом нигде.
- Слишком высокая плата.
Давина понимает, что Даника наслаждается, играя с ней. Наверное, она не первая, пришедшая с просьбой, и подобные фокусы позволяют оставить самых отчаянных или отчаявшихся, готовых заплатить любую цены за обретения желаемого. Она подходит под обе категории.
- Я согласна на любую.
Что угодно и когда угодно, даже жизнь, неважно свою или чужую. Она дошла до той точки, когда цена, действительно, не имеет значения. Оставленная один на один со своим горем, преданная теми, кто клялся помочь, она без колебания отдаст их жизни Данике, если та захочет.
- Уходи. – Теперь голос насмехается. – Уходи, Давина Клэр и помни: он того не стоит.
Внезапно распахнувшаяся дверь прорезает мрак, едва освещая узкий длинный коридор, совершенно лишенный мебели.
Давина чувствует закипающую злость. Почему они все твердят, что он не достоин? Откуда ей знать? Знать, какой он на самом деле, привыкший прятаться за своей маской; какое у него сердце, привыкшее быть никому не нужным; и как на самом деле он хочет быть с семьей, вспоминающей о нем, только когда им требуется помощь. Ей совершенно не нужен опыт или знания о жизни, чтобы понять по его глазам в момент своего признания, что никто и никогда не говорил ему, что любит. Что и от нее он не ждал подобных слов. Они ничего не знают, привыкшие видеть то, что им хочется и забывшие о Коле сразу же, после его смерти.
- Нет.
Спустя секунды она чувствует, как что-то сдавливает горло. Сильная ледяная хватка медленно перекрывает столь необходимый кислород и Давина отчаянно цепляется за остатки воздуха в легких, понимая, что надолго ее не хватит. Невидимая рука сжимает медленно, давая шанс передумать, но сдаваться Клэр не намерена. Темнота перед глазами заслоняет скудный свет и ее тело падает рядом с захлопнувшейся дверью.
В себя она приходит так же медленно. Горло горит, словно его долго царапали наждачной бумагой, но Давина не подает виду, стараясь осмотреться.
Комната выглядит как декорация к плохому ужастику, а не пристанище настоящей ведьмы. Разбитая посуда, перепачканные чем-то котлы, банки с непонятным содержимым и даже большой черный кот, устроившийся на огромном столе. Давина хмурится от этой театральности уличных шарлатанов, так же, как и от выставляемого напоказ запустения. Ржавые пружины кровати скрипят в такт ее движениям, а потом замирают, резко взвизгнув, когда она замечает лежащего у противоположной стены человека.
Давина едва не падает, резко спрыгивая с кровати, а потом бежит, спотыкаясь о разбросанные по полу старинные книги, чтобы больно разбив колени о грязный пол, понять, что перед ней восстановленное из праха тело Кола. Тело, в которое можно вернуть душу, заключив куда менее рискованные сделки.
Теперь она должна сделать все, чтобы это тело принадлежало ей. Давина отчаянно сжимает в горячих ладонях бесчувственную руку, не замечая, что щеки уже мокрые от слез, разбитые колени кровоточат, а платье перепачкано грязью. Это даже не он, всего лишь пустая оболочка, и Клэр клянется себе вдохнуть в нее жизнь, чтобы увидеть, как эти бледные губы растягиваются в той самой улыбке, от которой у нее замирало сердце.
- Как сентиментально.
Давина чувствует насмешку, как пощечину и резко повернувшись, сразу отшатывается назад. Она не так представляла себе могущественную ведьму, чье имя заставляет хмурится даже Стрикс, но теперь понимает их.
Ее сила такая же ощутимая как черный хлопок кофты, заполняла собой всю комнату, резонируя от стен и окутывая хрупкую фигуру наподобие ауры, вызывала инстинктивное желание защититься.
Давина никогда не чувствовала подобного и сейчас испытывала суеверный ужас, пусть и не собирала его показывать, гордо вздернув подбородок.
Кривая усмешка единственная реакция на этот молчаливый вызов, как и равнодушный взгляд, которым окинула ее Даника, обходя стол.
- Ты так глупа, что в это даже слабо вериться. Я могу запросить любую цену, и теперь тебе придется ее заплатить.
Давина молчит. От неудобной позы затекла шея – Даника возвышается над ней благодаря росту и шпильками, и рассмотреть в колеблющемся свете свечей занавешенное волосами лицо невероятно сложно.
- Больше того, что у меня уже отняли, ты не попросишь.
Неприкрытая горечь этих слов бьет наотмашь сухой констатацией факта. Давина так решительна, потому что ей нечего терять кроме жизни, но без Кола и она ей не нужна. Все, что придает ей сил, это возможность его возвращения, разумеется, есть еще месть, но она не принесет облегчения – Клэр это знает.
- Ошибаешься. – Сочувствие в голосе Даники пугает, и Давина радуется, что длинные рукава кофты, скрывают бегущие по телу мурашки.
Ведьма больше не обращает на нее внимания, оставив со своими мыслями и страхами занятая приготовлением чего-то на своем огромном столе под неотрывным кошачьим взглядом; а Давина всматривается в бледное лицо Кола, готовясь принять любые последствия своего решения. Она уже поняла, что попала в хорошо подготовленную западню, раз за разом совершая нужные Данике поступки, пока собственноручно не захлопнула дверцу, появившись в этом доме.
- Пей.
Странная зеленая жидкость едва уловимо пахнет ванилью, но горечь настолько сильная, что Давина едва может сделать пару глотков.
- Пей, времени все меньше.
Это звучит настолько зло и безапелляционно, что Клэр послушно глотает оставшееся, долго судорожно кашля и гадает, что именно приняла. Перед глазами все плывет, а в голове появляется странный шум, похожий на рев огромного количества сирен.
Она не сопротивляется, когда ее поднимают на ноги и даже не спрашивает куда ведут, только послушно опускается на знакомую кровать, тут же заваливаясь на бок, не способная сидеть прямо.
- Кол когда-нибудь рассказывал как это случилось? – Даника указывает на свое бессмертное тело. – Почему он убил меня?
- Нет. – Пересохшие губы едва подчиняются, а гул становится нестерпимым. Она обхватывает голову, зажимая уши, словно это может заглушить шум, принести хоть секунду облегчения.
Даника смотрит на нее равнодушно, чуть поджав губы, пальцами правой руки перебирая браслет. Давина видела такой дважды: на старой фотографии и на руке лежащего у стены тела.
- Я не прощаю предательства. – Голос Даники звучит ровно и совсем близко, перекрывая жуткую какофонию. Слова впиваются отравленными стрелами, мгновенно распространяя яд и делая еще хуже измученному сознанию. – Кол понимал это, поэтому ничего не сказал о проклятье, опасаясь цены за спасения, хотя знал, что я могу его снять. Он так боялся, что его семья узнает обо мне и использует против него, что предпочел умереть, только бы скрыть свою тайну.
Жуткая музыка начала постепенно стихать, оставляя Давину наслаждаться блаженной тишиной. Даника внимательно рассматривала Клэр; легкая улыбка исказила омерзительно красивое лицо, явив просто симпатичную девушку, чьи неподвижные мудрые глаза, выдавали истинный возраст, гораздо больший, чем казалось на первый взгляд.
Постепенно зрение пришло в норму, а тело перестала сотрясать дрожь, и Давина смогла не только разглядеть сидящую рядом ведьму, но и почувствовать прохладу руки, обхватившей запястье. Пошевелиться не было сил, и она только тяжело вздохнула, заранее соглашаясь с дальнейшим.
- Вряд ли это хуже вырванного сердца Хейли. Хотя, уверенна, добрый Джексон пожертвовал бы собой ради любимой супруги. – Голос снова равнодушен, как и лицо и Давина задается вопросом не было ли все предыдущие бредом ее измученного сознания.
Она не знает сколько находится здесь – минуты или часы, казалось, что само время перестало существовать, стоило ей ступить на порог этого странного дома, оказавшись во власти жестокой хозяйки. Тяжесть полученных откровений давит на плечи и разрывает сердце на миллионы кусочков; Клэр чувствует себя измученной и даже образ Кола в памяти больше не приносит облегчения, становясь каким-то выцветшим, как черно-белый снимок, найденный в одной из его книг. Данике удалось забрать гораздо больше того, что Давина могла отдать.
Глаза начинают слипаться от усталости или принятого зелья и Давина отчаянно стремится озвучить глупую просьбу, понимая, что не успеет это сделать и не сможет поймать первый взгляд вернувшегося Кола. Рука на запястье сжимается все сильнее, а готовое выскочить из груди сердце замирает, чтобы спустя две бесконечно долгие секунды забиться снова, гораздо быстрее положенного ритма; но крепко спящая Давина уже не обращает на случившееся внимание.
Теперь Давина точно знает, как выглядит месть. Этот плотный изумрудный туман, сладко пахнущий и поглощающий все существующие, еще долго будет преследовать ее в кошмарах. Она не может пошевелиться, разглядывая стену напротив и гадая, сколько прошло времени. Достаточно, чтобы Кол смог перенести ее сюда – в дом семьи первородных, свой дом, где она когда-то занимала комнату. Здесь ничего не изменилось, даже голоса за дверью почти те же, и если закрыть глаза, можно попытаться уверить себя, что события последних месяцев просто странный и страшный сон.
Давина моргает, управляя единственными подвластны ей сейчас мышцами, рассеянно вслушиваясь происходящее за дверью. Должно быть Кол рассказал им, или они сами увидев их, поняли, смысл разговора не доходит до уставшего сознания, словно все разом заговорили на другом языке. Давина узнает сердитый голос Марселя, обеспокоенные Хейли и Элайджи, недоумевающий Фреи и устало обреченный Кола, задаваясь вопросом: кем или чем стала. Магия привычно ощущается на кончиках пальцев, жажды нет, а сердце бьется быстро и ровно; сей час Клэр жалеет, что не расспросила Данику о ее сущности.
Конечно, она слышала о еретиках и ведьмах крови, встречала упоминания о «бессмертных колдунах» и отступниках, но это были легенды, содержащие слишком мало информации, а встретить их живое воплощение казалось чем-то настолько фантастическим, что Давина даже не дочитывала попадавшееся до конца.
Луч солнца замер в нескольких сантиметрах от ее руки, и Клэр отчаянно хочет дотянуться до теплой светлой полоски, отмечая задернутые, хоть и не плотно, шторы. Рука остается неподвижной, Давина хмурится, расширившимися глазами наблюдая за моментально вспыхнувшими свечами. Она не может контролировать свою магию – осознание приходит внезапно, застревая в горле комом ужаса и слезами отчаянья в глазах. Она не может себе позволить быть слабой и бесполезной, не сейчас, когда вернувшийся Кол отправится разбираться с последствиями ее решений и вытаскивать семью из очередных неприятностей.
- Все хорошо, Ди, я сейчас потушу их. – У Марселя усталые голос и вид, но сказанное он выполняет без промедления.
А еще почему-то холодные руки, когда он осторожно сжимает ее ладонь, садясь на пол возле кровати. Давина разглядывает его лицо, ощущая странный зуд в деснах, и радуется, что не может выдать обуревающие ее чувства. Вероятно, Марселю это и не нужно, заглядывая ей в глаза, он поясняет:
- Кол сейчас принесет кровь.
Давине кажется, что она подожжет шторы от охватившего ее беспокойства и она крепко зажмуривается, стараясь справится с эмоциями. Марсель гладит ее по волосам, уговаривая, что все будет хорошо, что она справится, а они не дадут ей наделать глупостей; и Клэр чувствует, как слеза обжигает щеку, она тут же моргает, стараясь справиться с собой, и даже немного радуется, что появившийся Кол не замечает мокрый след.
- Ты должна выпеть. – Жидкость в стакане не имеет запаха и Давина удивленно смотрит на своего парня, жалея, что не может задать вопрос.
Тело понемногу приходит в норму, но сесть без посторонней помощи не получается, и Колу приходится придерживать ее под спину, поднося стакан к губам.
Кровь оказывается омерзительной. Давина хорошо помнит этот противный металлический привкус во рту, появляющийся во время сильных заклинаний; но сейчас густая соленая жидкость настолько непереносима, что Клэр выплевывает ее быстрее, чем успевает подумать: белая постель окрашивается в красные брызги, глаза Марселя и Кола становятся круглыми, а вошедшая Фрея роняет кольцо. Давина удивленно смотрит, как катится по ковру изящное украшение с лазуритом, думая, что оно вовсе ей не нужно; выворачиваясь из удерживающих объятий, не слушая возражений и просьб, она смело тянется к манившему лучу, и понимает, что ошибалась.
Руку пронзает чудовищной болью, исторгая из горла какой-то чужой вскрик, и спустя мгновения палец уже украшает кольцо, шторы задернуты плотно, а сама она прижимается к Колу, цепляясь слабыми руками за ткань его футболки и судорожно дышит, стараясь понять произошедшее. Вампир, не питающийся кровью, такой же нонсенс, как не заживающие ожоги на ее руке; она пытается заглянуть в глаза Колу, но он упорно прячет взгляд, целуя ее в макушку, а Марселя практически вытаскивает в коридор Фрея, что-то говоря о старой книге Далии.
- Даника – одна из ведьм Сайласа? – ей следовало догадаться раньше, вспомнив все, что он говорил о прошлом в этом городе.
- Да. – Кол снова целует ее волосы, пытаясь загладить вину за свои бесконечные секреты, обернувшиеся подобной ситуацией.
- И она дала мне его снадобье? - на взгляд Давины, Даника скорее уж последовательница Кэтсии, столь же жестоко отомстившей обманувшему ее возлюбленному, но сделавшая это более изощренным способом. – Разве я не должна пить кровь?
- Будешь позже. – Его облегчение от этого спокойного принятия не передать словами. Кол никогда не сомневался в Давине, обязанный ее характеру многим, в том числе и своим возвращением к жизни, но сегодня как никогда боялся, что именно он сыграет роковую роль. – Мне следовало тебе рассказать.
- Я все равно пошла бы к ней. – Только использовала бы этот шанс гораздо раньше. – Я не жалею, о том, что сделала.
Кол знает, что она не лжет. Его маленькая храбрая ведьма действительно не думает жалеть о сделанном, наслаждаясь его объятиями и Майклсон в который раз задается вопросом, чем заслужил такую преданность.
- Кол!
Давина уже не в первый раз зовет его, и чтобы отвлечься от своих мыслей он наклоняется для поцелуя, удовлетворенно хмыкая, когда с жадностью отвечает, притягивая его ближе. Впервые за день случившееся отходит на второй план. Недовольств Марселя, проблемы с Клаусом, Даника, с которой он обязательно разберется, все это остается за дверью, а здесь и сейчас, он – живой целует свою Давину Клэр.
@темы: мое творчество, фанфики, The Originals